Николай Михайлович Языков, известный русский поэт, родился 4 марта 1803 года в Симбирске. На двенадцатом году жизни он был отвезен в Петербург и отдан в Горный корпус, в котором пробыл шесть лет, без всякой пользы, так как ему не давалась математика, и он волей-неволей должен был оставить заведение, не окончив курса наук.
Прожив в Петербурге целый год без дела, посвящая все время сочинению плохих стихов, он только в середине 1822 года решился снова приняться за книги, и то благодаря советам А.Ф.Воейкова, заметившего в нем зародыш таланта. Заведение, на которое пал выбор Языкова, руководимого советами Воейкова, был Дерптский университет, арена прежней профессорской деятельности автора «Сумасшедшего Дома». Снабженный рекомендательными письмами Александра Федоровича, Языков, после некоторого колебания, оставил, наконец, в конце 1822 года Петербург и, по прибытии в древний русский Юрьев, воспетый им впоследствии, стал посещать университетские лекции.
Здесь, среди товарищей-земляков, во множестве стекавшихся искать образования в Дерптском университете, стал созревать и крепнуть талант Языкова, не замедливший обратить на себя внимание светил русской поэзии, Жуковского и Пушкина, из которых первый обласкал и ободрил его к дальнейшей деятельности в бытность свою в Дерпте летом 1823 года, а второй написал ему стихотворное послание, оканчивающееся приглашением молодого поэта приехать в псковскую его деревню Михайловское. Языков поспешил исполнить дружеское желание великого поэта и провел у него все лето 1826 года.
Первыми напечатанными стихотворениями Языкова считаются «Послание к А.Н.Очкину», «К А.М.Языкову» и «Моя Родина», появившиеся в «Новостях Литературы» в 1822 году. Если учесть, что стихотворения эти написаны восемнадцатилетним юношей, то нельзя не подивиться тому раннему развитию в нем эстетического чувства, которым запечатлено каждое из этих трех произведений. Что же касается гладкости и звучности стиха, то они поистине изумительны.
В таланте Языкова замечательно то, что произведения его ранней молодости, с 1823 по 1826 год, охватывающие дерптский период, гораздо лучше произведений всей его последующей поэтической деятельности, хотя и в ней найдется несколько вполне прекрасных стихотворений.
Надо думать, что причину этого странного явления следует искать в самом направлении таланта Языкова. В первую молодость он воспевал вино, женщин, дружбу, лень и изредка родину, и это воспевание было ему как раз по плечу. С наступлением более зрелого возраста большинство предметов, волновавших молодую кровь должны были отойти, по крайней мере, на второй план и замениться предметами несколько более серьезными.
По возвращении в Дерпт Языков написал известное свое стихотворение «Тригорское», посвященное воспоминаниям о приятно проведенном лете в имении г-жи Осиповой и в селе Михайловском у Пушкина.
В целом, произведения Языкова дерптского периода отличались не столько богатством мысли, сколько красотою формы, зато эта форма была прекрасной, чего нельзя сказать о позднейших его произведениях. В период 1832-1838 годов вся его поэтическая деятельность ограничивалась посланиями, преимущественно к разным дамам, никому не известным, и сочинением скучнейших сказок, написанных тяжелыми александрийскими стихами, которые вовсе не свойственны его таланту, привыкшему к самым легким размерам.
Впрочем Языков сам осознавал пустоту своей жизни в Дерпте, с ее пирушками и волокитством и неясными стремлениями к чему-то. После шестилетнего пребывания в этом университетском городе он оставил его бездипломным студентом, как не выдержавший окончательного экзамена.
Поселившись в Москве, он прожил в ней безвыездно до 1832 года. Первопрестольная столица приголубила молодого поэта, уже гремевшего своими разгульными стихотворениями, дружившего с Пушкиным, Баратынским и Дельвигом, цветущего красотой и здоровьем, и имевшего независимое состояние — и с восторгом повторяла всё им написанное.
В конце 1831 года он поступил на службу в Межевую Канцелярию, но, спустя два года, вышел в отставку, находя, что служба стесняет его и лишает возможности предаваться всей душой любимому своему занятию — литературе. К этому времени относятся лучшие его стихотворения: «Поэту», «Пожар» и «Весенняя ночь».
В 1831 году Языков почувствовал первые признаки той болезни, которая, впоследствии, свела его в могилу. Начиная с 1833 года, он стал серьезно лечиться, для чего переселился в деревню, где прожил около восьми лет, только изредка наезжая в Москву для совета с докторами. В это время Языков писал мало и, кроме «Послания к Давыдову», не произвел ничего сколько-нибудь достойного его таланта.
Начиная с 1837 года, болезнь Языкова стала заметно усиливаться, так что в 1838 году он вынужден был отправиться за границу. Но, ни купания в Ницце, ни искусство немецких докторов, ни воздух Рима нисколько не помогли ему, и он возвратился в Москву таким же больным, каким оставил ее пять лет тому назад.
Порой за границей на долю больного поэта выпадали такие счастливые дни, когда болезнь уступала искусству врачей и целебному действию воды. Тогда изнывавший в тоске по Родине поэт принимался снова за перо — и стихи снова звучно и плавно ложились на бумагу. В один из подобных периодов, в 1840 году, находясь в Ницце, он написал свое знаменитое стихотворение «К Рейну».
По возвращении в Москву, в августе 1843 года, Языков стал лечиться у профессора Иноземцева, своего университетского товарища. Благодаря искусству знаменитого московского врача, он вскоре поправился настолько, что мог снова взяться за перо. На этот раз муза его, под влиянием религиозного настроения, приняла совершенно новое направление, результатом которого было появление таких великолепных стихотворений, как «Землетрясение», «Сампсон» и других, выказавших всю силу его таланта и, вместе с тем, ставших его лебединой песнью.
В середине декабря 1846 года Языков простудился, к застарелой болезни присоединилась горячка. Он скончался 26 декабря того же года на 41-м году жизни. Тело его, сопровождаемое родными, друзьями и почитателями покойного поэта, было перенесено в Данилов монастырь и там похоронено.
Стихотворения Языкова были в свое время предметом самого оживленного спора между его хвалителями и порицателями. Большинство критических статей о Языкове, как поэте, напечатанных в разных журналах, отличаются самым крайним задором. Как хвалители, так и порицатели выказали слишком много усердия, что и было главной причиной несостоятельности их рецензий, что вскоре стало ясно всякому мало-мальски понимающему дело. В настоящее время следует относиться к его произведениям с большим беспристрастием и справедливостью, чем это было сделано при жизни автора, поскольку, по мнению одного из его современников, профессора Перевлевского, Николай Михайлович Языков «…является чудным мастером стиха и великим художником слова».